О коррупции в современной России

Практика бытовой коррупции в России

Под бытовой понимается коррупция, возникающая в результате взаимодействия должностных лиц и граждан, когда последние решают свои повседневные проблемы.
 

ПРИМЕЧАНИЯ:

Термин «рынок коррупции» можно употреблять, если рассматривать коррупцию как своеобразный рынок теневых услуг.

Охват коррупции — доля граждан, попадавших хотя бы один раз в жизни в коррупционную ситуацию, независимо от исхода: дали они взятку или нет.

Риск коррупции — доля случаев попадания в коррупционную ситуацию, когда гражданин сталкивается с государством. Это индикатор интенсивности коррупционного давления власти на граждан.

Спрос на коррупцию (готовность давать взятку) — доля случаев, когда средний гражданин дает взятку, оказавшись в коррупционной ситуации. Это индикатор готовности граждан прибегнуть к коррупции как средству решения своих проблем или готовности поддаться коррупционному давлению со стороны чиновников.

Интенсивность коррупции — среднее число взяток в год, приходящихся на одного произвольного взяткодателя в этом году.

Средний размер взятки — средний размер взятки на одну произвольную коррупционную сделку в этом году.

Среднегодовой взнос — средние годовые затраты одного произвольного взяткодателя в данном году. Определяется как произведение интенсивности коррупции на среднюю взятку.

Годовой объем рынка — оценка (снизу) общего оборота коррупционного рынка, сумма всех взяток, выплачиваемых всеми взяткодателями в течение года.

Эти характеристики могут рассчитываться как для общего рынка бытовой коррупции в целом по стране, так и для отдельных специальных рынков бытовой коррупции. Например, взятки, связанные с медицинскими услугами, образуют этот самый отдельный специальный рынок.
 

Итак, общий рынок бытовой коррупции демонстрирует стабильность. Средняя величина взятки в реальном наполнении даже демонстрирует небольшое снижение. Совместное действие этих двух противоположных тенденций такова: власть усиливает коррупционное давление на граждан, а граждане в ответ снижают спрос на коррупцию.

Величина D характеризует степень падения спроса на коррупцию на данном рынке. Эта величина показывает, во сколько раз изменение спроса на данном рынке бытовой коррупции превосходит (если D больше 1) или уступает (если D меньше 1) изменению спроса на коррупцию в целом на рынке бытовой коррупции.
 

В данных по риску коррупции можно отметить поразительную стабильность двух полярных рынков — самого рискованного рынка коррупционных услуг ГИБДД и наименее рискованного рынка услуг пенсионного обеспечения. Уменьшается риск попасть в коррупционную ситуацию на рынке услуг по ремонту и эксплуатации жилья. Причина очевидна — эта сфера все больше уходит из рук государства в частные руки. На всех остальных рынках риски коррупции уверенно росли. Лидерами роста являются школы (рост риска коррупции более чем на 200%), земельные участки (рост почти на 170%), военкоматы (77%).

Спрос на коррупцию демонстрирует общее существенное уменьшение. Единственное исключение составили военкоматы. Готовность платить взятки, решая проблемы призыва, растет почти так же быстро, как падает общая готовность платить взятки. Лидерами же падения спроса на коррупцию являются пенсии, работа, ремонт жилья, оформление жилплощади. Очень слабо уменьшился спрос на коррупцию в вузах.

Таким образом, граждане готовы отказываться от коррупционных практик везде, где есть либо альтернативные способы решения проблем, либо отказ от взятки влечет умеренные потери. Исключение мы видим там, где отказ от взятки равносилен угрозе жизни ребенка.

В целом мы имеем дело с двумя противоположными стратегиями поведения: власть наращивает коррупционное давление на граждан, а граждане бегут от коррупции. Если раньше можно было спекулировать на том, что в коррупции виноваты как берущие, так и дающие, то теперь этот тезис просто противоречит фактам.

Вывод: относительная стабильность на общем рынке бытовой коррупции скрывает существенные структурные изменения на специальных рынках. От 20 до 50 процентов своих коррупционных доходов потеряли такие мощные и важные рынки, как здравоохранение, обслуживание жилья, суды, автоинспекции. Умеренный рост такого же размера характерен для школ, паспортных столов. Рост в 100 — 300 процентов наблюдается на рынках коррупции работы, земли, жилплощади. Наконец, гигантский рост наблюдается в военкоматах. Взяточничество на рынке труда выросло в 2,5 раза (это взятки за получение работы или продвижение по службе). Есть данные, что в армии офицеры для продвижения по службе вынуждены платить.
 

Из таблицы 4 можно сделать вывод, что на фоне общей тенденции подорожания взяток отчетливо подешевели взятки на рынках высшего образования, судов, милиции. Уровень взяток в милиции откатился с комфортного шестого места на малодоходное двенадцатое. Существенно подорожали взятки на следующих рынках: среднее образование, занятость, приобретение земли, жилье, паспортные столы. Рекордный рост виден в военкоматах. И ранее уровень взяток на этом рынке был немалый — почетное третье место. Но теперь это первое место, которое ранее принадлежало судам. Можно заключить, что именно резкий рост среднего размера взяток в первую очередь определил рост рынка коррупции в военкоматах.

Особенности динамики практики бытовой коррупции можно увидеть по ответам на некоторые вопросы, которые задавались гражданам-взяткодателям.

Мы видим из данной таблицы: граждане отказываются от коррупции не только в силу нравственного протеста, но и по той важной практической причине, что они учатся решать встающие перед ними проблемы, не прибегая к взятке. Частота ответа «Да, удалось» выросла весьма существенно. Такого рода возможности, которые граждане находят сами, избегая коррупции, являются важным антикоррупционным средством, которое может взять на вооружение государство, проводя антикоррупционную политику.

Практика деловой коррупции в России

Деловая коррупция возникает в результате взаимодействия должностных лиц и предпринимателей, когда последние решают проблемы своего бизнеса.
 

Мы видим, что уменьшилось примерно на 20 процентов значение только одного показателя — интенсивности коррупции (среднее число взяток). Чуть заметнее уменьшилась интенсивность на рынке бытовой коррупции (см. таблицу 1). Возможно, что предприниматели, как и граждане, стремятся реже давать взятки.

Все остальные показатели рынка деловой коррупции резко выросли. Более чем в 13 раз вырос размер средней взятки; почти в 11 раз вырос среднегодовой взнос. Почти в девять с половиной раз вырос объем коррупционного рынка. (Отметим, однако, что это рост в абсолютном выражении.)

Средний размер взятки сопоставлен со средней по России стоимостью одного квадратного метра на первичном рынке жилья (попросту говоря, новой квартиры), которая в интервале с 2001-го до 2005 г. выросла на 70%. Мы видим, что в 2001 г. на одну среднюю взятку можно было купить тридцатиметровую квартиру среднего качества. Спустя четыре года на одну среднюю взятку стало возможным купить квартиру площадью более двухсот метров. Рост почти в семь раз.

Объем рынка деловой коррупции сопоставлен с доходами федерального бюджета, которые в интервале с 2001-го до 2004 г. выросли почти на 140 %. Если в 2001 г. коррупционный рынок был на треть меньше годового дохода федерального бюджета, то в 2005 г. рынок деловой коррупции превзошёл доходы федерального бюджета в 2,66 раза. Значит, если мерить коррупционный рынок размером доходов федерального бюджета, то объем коррупционного рынка вырос в четыре раза.

Чтобы представить в предварительном порядке структуру рынка деловой коррупции, рассмотрим, как распределяются коррупционные потоки по ветвям власти и видам регулирования.

Большая часть коррупционного сбора остается исполнительной власти, что естественно. Полученные статистические факты свидетельствуют о двух важных сторонах российской жизни: первая — исполнительная власть настолько же важнее двух других, насколько ее доля коррупционного дохода превосходит прибыток двух — законодательной и исполнительной — ветвей власти; вторая — российская экономическая жизнь фантастически зарегулирована.

Можно сделать вывод о том, что основные структурные соотношения на рынке деловой коррупции сохранились. Главным изменением стал резкий рост размера взяток как часть увеличения общего коррупционного давления на бизнес. В отличие от граждан предприниматели имеют меньше возможностей уклоняться от взаимодействия с государством и искать альтернативные методы решения проблем. Поэтому мы наблюдаем резкий рост деловой коррупции, который не компенсируется возрастающим бегством предпринимателей от нее.

О коррупции в Госдуме

Недавно член Комитета Госдумы по безопасности Николай Павлов пожаловался на пресс-конференции: по коридорам нижней палаты сотнями снуют люди, не имеющие никакого отношения к депутатской деятельности. Это так называемые «чёрные лоббисты». Они «ловят депутатов в столовой, в кабинетах, в туалете подстерегают», — жаловался член фракции «Родина». Около 50 процентов депутатов, по его словам, что такое лоббизм, знают не понаслышке — берут, родимые, взятки. Объем незаконного рынка депутатских услуг, по его словам, исчисляется сотнями миллионов долларов.

Каждая олигархическая структура имеет в Госдуме свой штат лоббистов. Наибольшее влияние в Госдуме у крупных корпораций, добывающих природные ресурсы — нефть, газ, уголь, драгоценные металлы, лес. Практически каждая олигархическая структура имеет свой штат лоббистов. Достаточно, например, вспомнить, что один только «ЮКОС» «провел» в Госдуму около двух десятков депутатов.

Во многом благодаря нефтяному лобби до сих пор не приняты законы, препятствующие оттоку за рубеж капиталов, не пересмотрено соглашение о разделе продукции, позволяющее западным компаниям вольготно «сосать» наши нефтяные недра. Не менее значимы силы «водочных королей». Пока их усилиями удаётся блокировать монополию государства на алкогольную продукцию. Не отстают и пивовары. Не случайно пиво до сих пор считается безалкогольным продуктом. Стоит, например, вспомнить, что проект закона «Об ограничении розничной продажи и потребления (распития) в общественных местах пива и напитков, изготовленных на его основе» пылился на Охотном Ряду еще с прошлой Думы. Но даже после того как он прошёл через парламент, оказался замотан в Совете Федерации. Говорят, одному крупному пивному магнату пришлось подключать все имеющиеся питерские связи, чуть ли не лично обивать пороги на Старой площади, чтобы на последней стадии успеть «тормознуть» проект. Если бы он был принят, потери пивоваров измерялись бы сотнями миллионов долларов.

По нашей информации, у депутатов, «завербованных» бизнес-структурами, ежемесячная прибавка к зарплате составляет в среднем 10–15 тыс. долларов. На так называемых «точечных акциях» (например, можно заострить внимание на «нужной» проблеме с помощью пресс-конференции, интервью) народный избранник способен заработать от 3 до 10 тыс. долларов. Ставки зависят от положения в думской иерархии и «раскрученности» парламентария. В основном этим грешат депутаты-провинциалы.

Депутатский запрос может стоить от 5 до 10 тыс. долл. Если парламентарий выступает в роли организатора встречи просителя с нужным чиновником, берущимся решить вопрос, он может заработать от 20 до 50 тысяч.

Чтобы договориться с депутатом, больших усилий сегодня не требуется. По нашей информации, в коридорах Госдумы пасутся несколько десятков профессиональных посредников, которые заказывают пропуска, встречают и заводят лоббистов в нужный кабинет «порешать проблему». Навар «посредников» — 10–20% от депутатского гонорара.

Подзаработать иногда норовят не только депутаты, но и их помощники. Один из чиновников рассказал «АиФ», как помощники лидера одной скандальной партии, представленной в Думе, заявились на один московский завод якобы с проверкой по депутатскому запросу. Напуганные заводчане с готовностью выложили кругленькую сумму за то, чтобы выявленные «проверяющими» грехи не были преданы огласке.

Бороться с взятками в Госдуме, по мнению г-на Павлова, можно только одним путем — приняв законопроект о лоббизме в органах власти. В 2003 г. такой закон подготовили «правые» во главе с Б. Немцовым и И. Хакамадой. Как рассказала «АиФ» г-жа Хакамада, он предусматривал право представителей профессионального сообщества, например, банкиров, нефтяников, учителей, открыто присутствовать на заседаниях комитетов, комиссий и пленарных заседаниях, где обсуждаются вопросы, затрагивающие их интересы, вносить свои замечания. Однако, по мнению политолога С. Белковского, такой закон невыгоден ни депутатам, ни исполнительной власти. «Сложившаяся система делает депутата колоссально зависимым от собственного благополучия. И власть это вполне устраивает. Ведь законодатель хорошо подумает, прежде чем голосовать «неправильно», переходить в оппозицию и тем самым лишать себя сладких источников безбедного существования», — полагает эксперт.

Можно говорить и о разновидностях коррупции. «Западная коррупция» — своего рода рынок теневых услуг. Вам нужно решить какую-то проблему, вы находите того, кто может решать её, платите ему, и всё. Это уголовно наказуемое деяние, потому что всё в тени.

У «восточной коррупции» денежные отношения переплетены с родственными, земляческими, корпоративными… Тут важнее не деньги, а такое явление, как «свой». В России с конца 80-х годов формировался тип «западной коррупции», так как разрушались старые связи, а на создание новых требовалось время. Сейчас постепенно стали проступать и её «восточные» черты. Появился крупный бизнес, обозначились кланы, располагающие политическими или административными ресурсами.

Также существуют разные направления коррупционного развития. Например, захват власти, когда бизнес активно покупает взятками решения: нормативные акты правительства, губернаторов, законы, судебные существенные решения. Бывает и наоборот: когда должностные лица, используя свой административный или политический ресурс, незаконными методами устанавливают контроль над чужим бизнесом.

Охватить все сферы коррупции в современных условиях не представляется возможным. Недоступны мир олигархов, трафик наркотиков, незаконная торговля оружием.